— Вера, а что это?
— То, что досталось мне после моих родственников, после дедушки, маминого отчима, который был лётчик военный во время войны и это, видимо, какие-то его – «на память» – пилотские какие-то часы. Должно быть, просто из самолёта военного вынутые, а им корпус сделан, не знаю, деревянный… они просто вставлены в отверстие, проделанное в деревяшках. Здесь можно узнавать время полёта и вот, видимо, считается оно днями и на пять дней рассчитано. Это самые, видимо, дальние полёты. Вот. И они светятся в темноте, эти часы. Ну, здесь нижняя панель, к которой заботливо фланелька приклеена внизу, чтобы не царапало мебель. И к ней передняя панель приделана, и сзади она такими опорами, она чуть-чуть наклонена и опорами крепится, подпирают её сзади ещё такие консольки, не консольки – деревяшки, и это всё крепится к нижней, значит, планке деревянной, то есть простое устройство такое, совершенно конструктивное, утилитарное, единственная красота – это такие выпиленные уголочки на этой передней панели… это единственное, такой вот дизайн сообщён этому.
— А как Вы думаете, когда это было сделано?
— Я думаю, что это какие-нибудь… конец 40-х, когда уж он как-то с армии. Он был в начале войны или в каком-то там 42-м или 43-м, он был одно время инструктором армавирского лётного училища, и, по-моему, они там же в Армавире после эвакуации, то есть мама моя с бабушкой, какое-то время жили, то есть это, может быть, какие-то 46-й, 47-й год. После этого не могла возникнуть уже такая вещь. Вряд ли. Это, скорее всего, прощание с этой вот военной средою, военным городком и так далее.